Герой Советского Союза Ирина Левченко была первой женщиной-командиром танкового взвода.


Ирина Левченко

15 марта исполнилось 90 лет со дня рождения легендарной танкистки и писательницы. Ирина ушла на фронт, когда ей было семнадцать – летом 1941-го, сразу после окончания школы. Точнее, не ушла, а вырвалась! С превеликим трудом ей удалось уговорить ответственного партийного товарища дать ей разрешение надеть военную форму…

Левченко оказалась в числе сандружинниц, прибывших в штаб 28-й армии, отражавшей ожесточенные атаки немцев под Смоленском. В те дни она писала матери: «Сегодня ночью я получила боевое крещение. Привезли несколько раненых и мне поручили их перевязать... Откровенно говоря, вид крупных ран - не царапины, как дома, очень страшен».

Позже ей приходилось оказывать помощь бойцам уже на поле боя. Когда дивизия попала в окружение, Ирина сумела переправить в тыл более полутора сотен солдат и офицеров. «Если бы не эта воля сердца, - вспоминала потом Левченко, - которая вела девушек санинструкторов... добровольцев, сколько бы еще не вернулось домой солдат, сколько безвестных могил добавилось бы к тем, что вехами потерь и мужества проложили путь к Победе».

Ей постоянно приходилось быть в гуще сражений, под ураганным вражеским огнем. Когда танки шли развернутым строем, санинструктор бежала за ними и, если машина загоралась, лезла на броню, открывала люк и вытаскивала раненых. Это было под силу не всякому мужчине, а уж хрупкой девушке и подавно. Но в такие минуты она становилась богатырем…

В другом письме матери Ирина вспоминала об очередном сражении, в котором ей довелось принять участие: «…Стреляло и бомбило все, что только может стрелять и бомбить. Машины горели, пули свистели, снаряды рвались... Я все время прямо под пулями перевязывала раненых... была в бою около пяти дней и вышла совсем невредимой. Так что пока мне везет. Что будет дальше - не знаю».

В боях на Керченском полуострове Ирина Левченко оказала медицинскую помощь трем десяткам раненых и почти столько же эвакуировала с поля боя. Но это еще не все - ей удалось взять в плен румынского солдата с пулеметом!

Это был не единственный «трофей» Ирины. В другом бою Левченко застала врасплох неприятельского пехотинца, и тот, сопротивляясь, пытался в нее выстрелить. Но Ирина опередила его, и пуля угодила немцу в плечо. Потом этому пленному сами же делала перевязку…

Кстати, ей не раз приходилось оказывать первую помощь и врагам.

Однажды, когда Ирина делала укол очередному пленному, тот неожиданно ударил ее. От боли, неожиданности и обиды на минуту у девушки помутилось в голове.

«Эсэсовец смотрел мне прямо в глаза и смеялся, - вспоминала Левченко. - Бешенство неудержимой волной захлестнуло сознание.

- Вы подлец, понимаете, подлец! Вам недоступно чувство простой благодарности! Вас надо давить беспощадно, но вы будете жить, мы не расстреливаем пленных, иначе я сама пристрелила бы вас! Ведь такие, как вы, никому не нужны!

Я захлебывалась словами и вертела перед его носом стиснутым кулаком, измазанным его же кровью. В глазах эсэсовца взметнулся страх, и этот страх отрезвил меня…»

Война – штука коварная. «Что-то очень большое и страшное ударило с правого борта, машину подбросило, то ли кругом звон стоял, то ли это в ушах, разобраться не успела; увидела на мгновение яркий свет, потом стало темно и дымно, глотнула горький воздух и потеряла сознание», - вспоминала она.

Левченко очнулась в траншее, чувствуя тупую боль. Слышала с трудом, думать ни о чем не хотелось. Она долго не могла понять, что с ней, почему кровь залила шинель, отчего так ноют руки…

Ирина оказалась в госпитале и лишь чудом избежала ампутации правой руки. После лечения медицинская комиссия постановила: снять Левченко И.Н. с воинского учета. Но куда там! У девушки уже родилась дерзкая мечта - стать танкистом. До войны Ирина, как и многие молодые люди, мечтала стать летчицей. Но во время войны все изменилось: «Меня всегда тянуло к машинам. Но сейчас в танках я видела не просто машину, а олицетворение боевой мощи моей страны. Воевать в танковой части, быть танкистом — значит воевать на главном, решающем направлении. Так казалось мне тогда, так думается и теперь».

Начались ежедневные визиты в Главное автобронетанковое управление, где Ирину принимали различные начальники.

Для представителей сильного пола стать танкистом не было проблемой, но для женщин… Долго, очень долго решение Левченко наталкивалось на стену непонимания – ее внимательно выслушивали, но всякий раз беседа заканчивалась одними и теми словами: «Девушек в танковое училище не берут, это служба – сугубо мужская. Извините…».

Однако упорная Ирина дошла до заместителя наркома обороны СССР, генерал-лейтенанта Якова Федоренко. Именно он наконец разрешил ей поступать в танковое училище.

В 1943 году, пройдя ускоренные курсы, Левченко снова отправилась на фронт. И попала в те же места, где она вместе с однополчанами отступала в первые месяцы войны. «Мимо деревни, где осенью сорок первого года добрый ученый дед-пасечник угощал нас медом, я не смогла проехать. Машина ушла, а я долго с грустью бродила по старой пасеке. Не стало деда-пасечника: его казнили гестаповцы за связь с партизанами… Пасеку фашисты разграбили. Сад наполовину сожгли. Искалеченные яблони и груши протягивали обугленные сучья к проходящим по дороге бойцам, как бы жалуясь: «Смотрите, родные, что сделали с нами!» Уцелел могучий дуб; он шелестел листвой, как надежная опора, прикрывая своими ветвями и яблоньки, и полусгнившие колоды опрокинутых ульев, и две тоненькие осины с дрожащими листиками».

…Спустя несколько лет после войны Ирина Николаевна взялась за перо. Она не была профессиональным литератором, но ею двигало желание рассказать о времени, участницей которого она была. (Кстати, в годы Великой Отечественной войны в Советской армии служило всего 12 женщин-танкистов).

Левченко оставила нам, потомкам, несколько произведений, которые дают представление о том, что такое война глазами простого человека, женщины. Это – «Повесть о военных годах», «Люди, штурм, победа…», «Дочь командира», «Хозяйка танка», «Счастливая» и другие.

«Я хорошо знал Ирину Николаевну Левченко, встречался с ней на литературных вечерах, в творческих поездках» - вспоминал известный советский писатель Юрий Яковлев. - Но мне почему-то запомнилась встреча в Кремле на новогодней елке. Мы шли с ней рядом по залу, осторожно прокладывая себе дорогу среди детей. Временами я исподволь смотрел на свою спутницу, и меня поражал радостный, детский блеск ее глаз. И я подумал, каким прекрасным и чистым должен быть человек, чтобы сохранить такое детское восприятие праздника. И как сильно нужно любить жизнь, детей, Родину, чтобы пройти такой путь, какой прошла Ирина».

Произведения Левченко не менее, а, может быть, и более ценны, чем мемуары иных известных военачальников. Война была далека от них, они провели ее в штабах, над картами, разрабатывая стратегические планы. А бойцы, которые бежали в атаку или отстреливались от врага в окопах и блиндажах, смотрели в лицо смерти. Среди них была и Ирина.

Вслед за поэтом она могла повторить:

«Мне кажется, что я магнит,

что я притягиваю мины.

Разрыв —

и лейтенант хрипит.

И смерть опять проходит мимо…»

Ирине Левченко пришлось пройти немало фронтовых дорог. Она стала первой женщиной - командиром танкового взвода. Экипаж Т-60, который она возглавляла, участвовал в штурме Смоленска, освобождал Карпаты, Румынию, Болгарию, Венгрию. Войну она окончила под Берлином.

«Командование и политический отдел части № 32456 поздравляет вас с получением вашей дочерью Ириной Николаевной Левченко ордена Красная Звезда за мужество, отвагу и героизм… Ваша дочь мастерски дерется с врагом, и вы можете гордиться такой дочерью!» Это строки из письма, которое получила мать Ирины - Лидия Сергеевна.

Много лет спустя Левченко будет вспоминать, как ее танк шел через спасенные города, и жительницы Софии усыпали машину цветами. Спустя несколько лет ее удостоил наградным оружием министр обороны Болгарии генерал Добри Джуров…

Ирина возвратилась домой, когда еще шла война. Едва выйдя из поезда в Москве на Курском вокзале, она из телефонного автомата позвонила домой.

«Забыв о том, что меня окружают посторонние люди, взволнованная звуком родного голоса, я закричала, как маленькая:

- Бабушка, хорошая моя, родная... это я!

- Какая я вам бабушка? - Голос был решительный и несколько рассерженный.

- Как какая? Уже двадцать лет, как бабушка. Бабуля, это же я, я, Ира! Ваша Ариша... приехала.

На другом конце секунду молчали, потом громко охнули:

- Ирочка! Девочка, приехала, где ты? Где же? — Бабушка захлебывалась словами и радостными слезами. - Лида, Лида! Ирочка приехала! - звала она маму.

Трубку взяла мама, но, кроме бессвязных восклицаний и радостных всхлипываний, она ни на что не была способна…»

За подвиги, совершенные в годы Великой Отечественной Ирина Николаевна Левченко была удостоена трех орденов Красной Звезды, десяти медалей. Золотой Звездой Героя Советского Союза ее наградили уже после войны – накануне 20-летия Великой Победы.

В 1961 году за спасение жизни раненых на поле боя Международный Комитет Красного Креста наградил Левченко медалью Флоренс Найтингейл. Цену этой награды, учрежденной в честь героической английской сестры милосердия, хорошо знают во многих странах мира. С момента учреждения - более ста лет назад - лишь немногие удостоились чести получить ее.

Валерий Бурт 14.03.2014